Описание подагры в художественной литературе
Подагра, ревматизм, мигрень, от ревности и зависти вспухла печенка…
Напрасно генерал жаловался на ожирение сердца, на подагру.
Он слегка страдал подагрой и потому, боясь простуды, не выезжал.
Он говорит, что у него и подагра, и нервы, и тик, и ревматизм — все поднялось разом, когда он объяснился с графом.
Кроме сумасшествия, у него был катар желудка, подагра и много других болезней; ему приходилось назначать диету и держать впроголодь, но он ел и не ел с одинаковым удовольствием, гордился своими болезнями, а за подагру даже благодарил доктора Шевырева и весь тот день громко покрикивал на больных, строивших снежную гору: ему смутно представлялось, что он генерал, назначенный наблюдать за постройкою грозной крепости.
Как ни силен был ночью припадок подагры, как ни скрипели потом нервы, а Кистунов все-таки отправился утром на службу и своевременно начал приемку просителей и клиентов банка. Вид у него был томный, замученный, и говорил он еле-еле, чуть дыша, как умирающий.
В этом привилегированном месте устроился самый давний обитатель овсянниковского дома, бывший опереточный тенор Лидин-Байдаров, слабоумный, тупой и необыкновенно спесивый мужчина, с трудом носивший на тонких, изуродованных подагрой ногах свое грузное и немощное тело.
— Каково здоровье? — спросил его Бирон с живым участием, усаживая в кресла. — Эй! Кульковский! Скамейку под ноги дорогого гостя! Я знаю, вы страдаете подагрою. Подушку за спину!
— Очень рад с вами познакомиться! — сказал он Вихрову, не поднимаясь, впрочем, с своего места и не переставая даже раскладывать карты. — Извините, что не встаю: болен, подагра!
— Да, не худо! У вас, говорит, пожалуй, чахотка, кхи, кхи! А я говорю: подагра да раздражение в желудке; кхи-кхи! А он мне: может быть, и чахотка. Как ты, кхи-кхи! Как ты думаешь, душенька: чахотка?
Ночью у меня был припадочек подагры, все утро провел в хлопотах и побегушках, потом эти волнения, овации, эта ажитация… устал!
Лечился П. В. Шумахер от подагры и вообще от всех болезней баней. Парили его два банщика, поминутно поддавая на «каменку». Особенно он любил Сандуновские, где, выпарившись, отдыхал и даже спал часа два и всегда с собой уносил веник. Дома, отдыхая на диване, он клал веник под голову.
Сам Дмитрий Васильич сидел в это время на балконе в покойных катающихся креслах: ходить он, по милости подагры, не мог.
Незаметно для самих себя и совсем уже незаметно для постороннего взгляда они осторожно правеют или, вернее, линяют до тех пор, пока не отрастят себе живот, не наживут подагры и болезни печени.
Вспомните аристократизм, эту застарелую подагру нравственного мира, иудейскую проказу исключительной национальности и проч.
Во всяком человеке, конечно, таится зверь, зверь гневливости, зверь сладострастной распаляемости от криков истязуемой жертвы, зверь без удержу, спущенного с цепи, зверь нажитых в разврате болезней, подагр, больных печенок и проч.
А может быть и то: поэта
Обыкновенный ждал удел.
Прошли бы юношества лета:
В нем пыл души бы охладел.
Во многом он бы изменился,
Расстался б с музами, женился,
В деревне, счастлив и рогат,
Носил бы стеганый халат;
Узнал бы жизнь на самом деле,
Подагру б в сорок лет имел,
Пил, ел, скучал, толстел, хирел.
И наконец в своей постеле
Скончался б посреди детей,
Плаксивых баб и лекарей.
— Я была подготовлена к этому, — говорила она спокойным контральто, и её голос красиво вибрировал на верхних нотах. — После второго удара он почти каждый день жаловался на колотья в сердце, перебои, бессонницу… Говорят, он там очень волновался, кричал… накануне он ездил в гости к Олесову — тут есть один помещик, полковник в отставке, пьяница и циник, разбитый подагрой. Кстати, у него есть дочь, — вот сокровище, я тебе скажу!.. Ты познакомишься с ней…
Старушка няня, единственная крепостная князя Дмитрия, на попечение которой отданы были обе малютки, помещалась вместе с девочками в детской, рядом с кабинетом и спальней отца, которого после смерти жены подагра стала часто и надолго приковывать к постели и креслу на колесах.
В Дрездене, на Брюлевской террасе, между двумя и четырьмя часами, в самое фешенебельное время для прогулки, вы можете встретить человека лет около пятидесяти, уже совсем седого и как бы страдающего подагрой, но еще красивого, изящно одетого и с тем особенным отпечатком, который дается человеку одним лишь долгим пребыванием в высших слоях общества.
Настал и тот неизбежный день, когда Барнум, особенно обеспокоенный приступом подагры, первый заговорил с дочерью о своих годах и болезнях, о быстротекущем времени и, наконец, о той роковой поре, когда девушке надо подумать о покровителе и спутнике жизни, а отцу — о внуках.
В избе, где он ночевал, была одна хозяйка, вдова, солдатка лет 30, довольно белая, здоровая, большая, русая, черноглазая, полногрудая, опрятная — и потому вы легко отгадаете, что старый наш прелюбодей, несмотря на серебристую оттенку волос своих и на рождающиеся признаки будущей подагры, не смотрел на нее философическим взглядом, а старался всячески выиграть ее благосклонность, что и удалось ему довольно скоро и без больших убытков и хлопот.
После обеда Кирила Петрович предложил ехать верхом, но князь извинился, указывая на свои бархатные сапоги и шутя над своею подагрой; он предпочел прогулку в линейке, с тем чтоб не разлучаться с милою своей соседкою.
Мужик Иван Петров был из зажиточных; ел не только щи с мясом, а еще, пожалуй, в жирную масляную кашу ложку сметаны клал, не столько уже «для скусу», сколько для степенства — чтобы по бороде текло, а ко всему этому выпивал для сварения желудка стакан-два нашего простого, доброго русского вина, от которого никогда подагры не бывает.
Вожеватов. Набегали двое: старик какой-то с подагрой да разбогатевший управляющий какого-то князя, вечно пьяный. Уж Ларисе и не до них, а любезничать надо было: маменька приказывает.
Пищик(идет за ней). Значит, теперь спать… Ох, подагра моя. Я у вас останусь… Мне бы, Любовь Андреевна, душа моя, завтра утречком… двести сорок рублей…
Хотелось мне, во-вторых, поговорить с ним о здешних интригах и нелепостях, о добрых людях, строивших одной рукой пьедестал ему и другой привязывавших Маццини к позорному столбу. Хотелось ему рассказать об охоте по Стансфильду и о тех нищих разумом либералах, которые вторили лаю готических свор, не понимая, что те имели, по крайней мере, цель — сковырнуть на Стансфильде пегое и бесхарактерное министерство и заменить его своей подагрой, своей ветошью и своим линялым тряпьем с гербами.
Доктора находили, что это артрическая острота (рассыпная подагра), перешедшая впоследствии в подагру атоническую — нервную.
Серебряков. Нет, мне душно… Я сейчас задремал, и мне снилось, будто у меня левая нога чужая. Проснулся от мучительной боли. Нет, это не подагра, скорей ревматизм. Который теперь час?
— За-ме-чательно подлая! — возмущался Кистунов, нервно вздрагивая плечами. — Глупа, как сивый мерин, черт бы ее взял. Кажется, у меня опять подагра разыгрывается… Опять мигрень…
— Ваша светлость знаете мои немощи… несносная подагра! ох!.. к тому ж начинаю худо видеть, худо слышать.
Астров. Роскошная женщина. (Осматривает склянки на столе.) Лекарства. Каких только тут нет рецептов! И харьковские, и московские, и тульские… Всем городам надоел своею подагрой. Он болен или притворяется?
При слове «вассал» Миних и Остерман встали с мест своих, — последний, охая и жалуясь на подагру, — оба смотря друг на друга в каком-то странном ожидании. Никогда еще Волынской не доходил до такой отчаянной выходки; ему наскучило уж долее скрываться.
Он был очень толст, страдал подагрой. И. С. Тургенев ему говорил: «Мы коллеги по литературе и подагре».
Шипучин. Хорошо, сударыня, я разберу… приму меры… Уходите… после!.. (B сторону.) У меня подагра начинается!..
— Хо-хо-хо! Это — пардон! — вы врёте! Какое удовольствие видеть старика, разбитого подагрой и болящего от неутолимой жажды выпить водки? Лет двадцать пять тому назад можно было действительно радоваться при виде Васьки Олесова… И много женщин радовались… а теперь ни вы мне, ни я вам совершенно не нужны… Но при вас мне дадут водки, — и я рад вам!
А вот когда меня разбила подагра, она явилась и говорит: «Ты один, я одна…» и прочее такое.
Его как-то сразу подцепила подагра.
Серебряков. Говорят, у Тургенева от подагры сделалась грудная жаба. Боюсь, как бы у меня не было. Проклятая, отвратительная старость. Черт бы ее побрал. Когда я постарел, я стал себе противен. Да и вам всем, должно быть, противно на меня смотреть.
Астров. Я сегодня ничего не ел, только пил. У вашего отца тяжелый характер. (Достает из буфета бутылку.) Можно? (Выпивает рюмку.) Здесь никого нет, и можно говорить прямо. Знаете, мне кажется, что в вашем доме я не выжил бы одного месяца, задохнулся бы в этом воздухе… Ваш отец, который весь ушел в свою подагру и в книги, дядя Ваня со своею хандрой, ваша бабушка, наконец, ваша мачеха…
Астров. Гроза идет мимо, только краем захватит. Поеду. И, пожалуйста, больше не приглашайте меня к вашему отцу. Я ему говорю — подагра, а он — ревматизм; я прошу лежать, он сидит. А сегодня так и вовсе не стал говорить со мною.
В конце этого разговора было обоими решено: когда настанут после весеннего равноденствия тихие дни на океане, Барнум с дочерью поедут в старую Европу: милый па — купать свою подагру в целебных источниках, она — осматривать дворцы, развалины и пейзажи по Бедекеру.
Соня. Не выписывать же сюда для твоей подагры целый медицинский факультет.
До пятидесяти лет прожил он холостяком, успев в продолжение этого времени нажить основательную подагру и тысяч триста денег; имение свое держал он в порядке и не закладывал, развлекаясь обыкновенно псовой охотой и двумя или тремя доморощенными шутами, и, наконец, сбирал к себе раза по три в год всю свою огромную родню и задавал им на славу праздники.
— Знаете что — хотите кататься в лодке? Доедем до леса, там пойдём гулять и к обеду вернёмся. Идёт? Я ужасно рада, что сегодня такой ясный день и я не дома… А то у папы опять разыгралась подагра, и мне пришлось бы возиться с ним. А папа капризный, когда болен…
Вот вы приехали сюда с мужем, и все, которые здесь работали, копошились, создавали что-то, должны были побросать свои дела и все лето заниматься только подагрой вашего мужа и вами.
Ты вечностью, а я подагрой!
[С. И. Клименков, почтенный и всем известный в Москве врач, который 15 лет был медиком, и другом покойного Загоскина и всего его семейства, но которого, по несчастию, он не слушался в последние два года, призванный только за три дня до кончины Загоскина, полагает, что она произошла вследствие истощения сил больного, сначала гидропатией, потом средствами горячительными и раздражающими, наконец четырехмесячным употреблением Цитманова декокта; что наследственная подагра, гнездившаяся в нем издавна, несмотря на трезвую и правильную жизнь, при существовавшей тогда эпидемии в Москве кровавых дизентерий, бросилась на пищеварительные органы и произвела воспаление и антонов огонь.]
Один из них был важный: седовласый, вихрастый, с отвисшими щеками и все презирающим взглядом строго выпученных мутноватых глаз человека, утомленного славой. Он великолепно носил бархатную визитку, мягкие замшевые ботинки; под его подбородком бульдога завязан пышным бантом голубой галстух; страдая подагрой, он ходил так осторожно, как будто и землю презирал. Пил и ел он много, говорил мало, и, чье бы имя ни называли при нем, он, отмахиваясь тяжелой, синеватой кистью руки, возглашал барским, рокочущим басом…
Ассоциации к слову «подагра»
Синонимы к слову «подагра»
Предложения со словом «подагра»
- Острый приступ подагры лечится полным покоем, голодом в течение 1–2 дней, обильным щелочным питьём.
- Масло зародышей пшеницы оказывает благоприятный эффект при лечении подагры, тяжёлых нарывов, перемежающейся хромоты и других заболеваний.
- Учитывая, что вся мочевая кислота проходит через почечные фильтры, больные подагрой имеют большой риск заболеть почечно-каменной болезнью.
- (все предложения)
Значение слова «подагра»
ПОДА́ГРА, -ы, ж. Болезнь суставов и тканей, заключающаяся в отложении в них солей, вызываемом нарушением обмена веществ в организме. (Малый академический словарь, МАС)
Все значения слова ПОДАГРА
Источник
В художественной литературе конца XIX – начала XX века ревматические заболевания упоминались нередко, однако лишь в немногих произведениях описаны признаки болезней, по которым можно определить, насколько они соответствуют современным представлениям о конкретных нозологических единицах. Наиболее часто писателей “вдохновляли” ревматизм и подагра. Бытовые представления об этих заболеваниях, отраженные в литературе, получили распространение в силу того, что понятия об особенностях их клинической картины в то время были довольно стертыми.
Практически любые боли в суставах объяснялись ревматизмом. Как известно, бравый солдат Швейк “страдал ревматизмом… и растирал себе колени оподельдоком.”
“Я приехал сюда, начиненный формулами, истинами, в которые все веруют. Например, что опухшие суставы – признак ревматизма … Знаете, всякие такие ортодоксальные истины! Ну а теперь я открываю, что некоторые из них неверны,” – восклицает герой романа А. Кронина “Цитадель” доктор Эндрью Мэнсон.
Итак, ревматизм. Несмотря на то что литературные герои то и дело упоминали эту болезнь, в самих произведениях практически везде отсутствует описание характерной симптоматики. И в самом деле, если дифференциальная диагностика вызывала затруднения не только у рядовых врачей, но и у тех, кто их обучал, то для людей, не имеющих медицинского образования, термин “ревматизм” мог означать любое болезненное поражение суставов. Так, герой пьесы А.П. Чехова “Дядя Ваня”, страдающий подагрой, говорит: “Я сейчас задремал, и мне снилось, будто у меня левая нога чужая. Проснулся от мучительной боли. Нет, это не подагра, скорей ревматизм”. Что говорить о прошлом, если в наше время, когда диагностические критерии ревматизма широко известны, гипердиагностика этого заболевания остается достаточно высокой.
В своей повести “Шевченко” М. Зощенко скупо сообщает о ссылке поэта: “Шевченко стал болеть. Он сначала заболел цингой. Потом ревматизмом.” В это время Шевченко было 34 года. Это не совсем обычный возраст для первичной атаки ревматизма. Кроме этого, нам не известно, чем проявлялась эта атака. Однако далее, описывая Т.Г. Шевченко в 44-летнем возрасте, Зощенко продолжает: “Между тем физическое его здоровье было совершенно неудовлетворительно. Он перенес в ссылке жестокий ревматизм, который в значительной степени испортил его сердце.” “Сомнений в развитии у поэта порока средца не возникает. Через 3 года декомпенсация порока достигает высшей степени: “Началась водянка. Врачи уложили больного в постель…” Болезнь между тем приняла угрожающие формы. Один из врачей сказал: “Вода бросилась в легкие и затопила все надежды”. Всего за несколько лет до этого французский и русский врачи Ж. Буйо (в 1835 – 1840 гг.) и Г.И. Сокольский (в 1836–1838 гг.) окончательно обосновали связь формирования пороков сердца с ревматическим полиартритом. Этиологический фактор ревматизма и клинические критерии этого заболевания были установлены почти через 100 лет – в 30 – 40-х годах нашего столетия. И в романе А. Кронина “Цитадель”, написанном в 1937 г., мы можем прочитать: “… высказывалось предположение о связи между заболеванием желез (миндалин. – Авт.) и происхождением ревматизма.” “Зато о лечении ревматизма знали значительно раньше: “… ревматизм надо лечить салицилкой” (там же).
Ранее уже упоминалась подагра – болезнь суставов, наиболее часто встречающаяся в литературе того периода. В это время она, по-видимому, представляла собой настолько обычное явление, что воспринималась как нечто неотъемлемое от жизни: “Ничего особенного. Миссис Гринкорт уезжала на шесть недель в Ментону, но несколько дней назад вернулась. У майора был приступ подагры”. (С. Моэм. “Пироги и пиво”). Именно поэтому по литературным источникам можно подробно проследить клиническую картину подагры. Этиология заболевания представлена на страницах книг соблазнительными описаниями обедов, поглощаемых страдальцами”. “Обед был приличный, но не парадный: рулет из рыбного филе под белым соусом, жареный цыпленок с молодым картофелем и горошком, спаржа, пюре из крыжовника со взбитыми сливками”, или: “– Сам я пью только “виши”, но не могу допустить, чтобы мои друзья пили не самые лучшие вина”. Известно, что постоянное употребление жирной пищи и алкоголя может привести к гиперурикемии из-за блокады почечной экскреции мочевой кислоты. А переедание или чрезмерное употребление алкоголя провоцируют приступ острого подагрического артрита.
Острому приступу подагры предшествует продромальное состояние, развивающееся за 1 – 2 дня до появления болей в суставах и характеризующееся изменением настроения, нервозностью, неопределенными ощущениями в конечностях, главным образом в области пораженного сустава. Вот отрывок из пьесы “Дядя Ваня”:
“– Вы писали, что он очень болен, ревматизм и еще что-то, а оказывается, он здоровехонек.
– Вчера вечером он хандрил, жаловался на боли в ногах, а сегодня ничего…”
Характер больного – отставного профессора Серебрякова – не вызывал восторга у проживающих вместе с ним именно из-за той раздражительности, которая свойственна больным подагрой накануне и во время приступа болей.
“ – Твой отец не спит. Когда он болен, его раздражает музыка…”
Писательский гений и врачебный профессионализм А.П. Чехова позволяют ему с помощью нескольких штрихов создать представление и о приступообразности болевого синдрома, его кратковременности, характерной для острого подагрического артрита, протекающего преимущественно по ночам, и о рецидивирующем течении подагры, и о хроническом характере заболевания. “Это у вас давняя болезнь. Вера Петровна, покойница, Сонечкина мать, бывало, ночи не спит, убивается … А если подагра, то ведь ты знаешь отлично, что к утру припадок кончится. Что же тут стонать? Экая важность !” Однако Чехов в отличие от своих героев прекрасно знал, что подагра – болезнь далеко не безобидная и только суставами не ограничивается: “Говорят, у Тургенева от подагры сделалась грудная жаба”. Кстати, сам И.С. Тургенев так описывал свою болезнь в письме Л.Н. Толстому: “Болезнь моя … вовсе неопасная, хоть и довольно мучительная; главная беда в том, что, плохо поддаваясь лекарствам, она может долго продолжаться и лишает меня способности движения” (1882 г.).
В “Острие бритвы” С. Моэма описан другой, наиболее частый вариант висцерального поражения при этом заболевании – подагрическая нефропатия, которая является причиной смерти приблизительно 40% этих больных. “… у Эллиота был приступ урикемии, и врач считает его состояние тяжелым. На этот раз приступ прошел, и ему лучше, но почки серьезно поражены и полное выздоровление невозможно”. В дальнейшем автор подчеркивает, что его герой “выглядел молодцом”, несмотря на то, что “провел беспокойную ночь”. Однако развитие почечной недостаточности было неизбежным: “лицо его заливала жуткая синяя бледность, от него исходил тошнотворный запах, характерный для его болезни… Он впал в кому”.
Мы можем найти также сведения о лечении этого заболевания. “Взять хотя бы подагру. Ее можно лечить шафранной настойкой. Эндрью живо помнил, как профессор Лэмплаф кротко мурлыкал в аудитории: “Vinum colchici, господа, в дозах от двадцати до тридцати капель – это специфическое средство при подагре”. (А. Кронин. “Цитадель”). И в настоящее время колхицин применяется для купирования острого приступа подагры, поэтому продолжение цитаты, в которой вновь идет речь о диагностике заболевания, вызывает некоторое недоумение: “А так ли это на самом деле? … Месяц назад он испробовал это средство в предельных дозах при настоящем случае подагры – жесткой и мучительной “подагры бедняков”, – и результат был плачевно неудачен”. Что имел в виду автор, говоря о “подагре бедняков”? Как известно, “Цитадель” является автобиографическим произведением, и следовательно, доктор Кронин (Эндрью) мог столкнуться либо с атипичным течением заболевания, либо вовсе с другой болезнью, например ревматоидным артритом, который на тот период времени был практически не изучен. Интересно, что проф. Г.А. Захарьин в 1893 г., демонстрируя больную с типичной клиникой ревматоидного артрита, говорил: у лиц, живущих в такой же тяжелой, полной лишения обстановке, часто бывает подагра особого вида, так называемая атопическая…….
Есть основания думать, что в известнейшем романе другого врача – М.А. Булгакова – “Мастер и Маргарита” описан случай реактивного артрита, и страдает им не кто-нибудь, а сам Воланд. “Воланд широко раскинулся на постели … Одну голую ногу он поджал под себя, другую вытянул на скамеечку. Колено этой темной ноги и натирала какой-то дымящейся мазью Гелла”. Автор знакомит нас с возможной этиологией заболевания: “Приближенные утверждают, что это ревматизм…, но я сильно подозреваю, что эта боль в колене оставлена мне на память одной очаровательной ведьмой, с которой я близко познакомился в тысяча пятьсот семьдесят первом году…” Итак, перед нами рецидивирующий артрит – “Воланд поморщился, когда Гелла особенно сильно сжала его колено”, да и Маргарита втирала мазь в колено, “стараясь не причинять боли” – подчеркивается щадящее положение больной конечности. Заболевание развивалось на фоне мочеполовой инфекции, и в отличие от гонококкового артрита поражение сустава прогрессировало постепенно и малозаметно, что характерно для реактивного артрита, в частности для болезни Рейтера. Не противоречит этой гипотезе и картина моноартрита. Интересно, что Воланд был слеп на один глаз (“Два глаза уперлись Маргарите в лицо. Правый с золотой искрой на дне, сверлящий до дна души, а левый – пустой и черный…”). Известно, что нередко при болезни Рейтера наблюдается передний увеит, результатом которого может оказаться слепота.
Таким образом, перед нами типичный уретроокулосиновиальный синдром, так изящно вплетенный М.А. Булгаковым в фантастические приключения героев.
В широко известном произведении Н. Островского “Как закалялась сталь”, носящем автобиографический характер, четко прослеживается динамика развития анкилозирующего спондилоартрита, протекающего у Павла Корчагина в тяжелейшей форме. Болезнь началась с нестойкого поражения коленных суставов, рецидивирующего после переохлаждения (“Осень и зиму Павел не любил: они приносили ему много физического страдания”). Затем артрит приобрел стойкое течение: “… студеная вода и осенняя промозглость разбудили врага, дремавшего в крови, – и Корчагин запылал в жару. Две недели жег острый ревматизм его тело, а когда вернулся из больницы, у тисков мог работать лишь сидя “верхом” … А через несколько дней беспристрастная комиссия признала его нетрудоспособным…” При этом припухлость суставов все еще оставалась, а боли усиливались. “Корчагин знал, что если он слезет с лошади, …он не пройдет и километра на своих ногах”. “Враг, дремавший в крови”, – прогрессирующий воспалительный процесс – не оставляет у врачей надежды на выздоровление: “Отец заявил ей, что медицина не имеет пока средств, могущих приостановить губительную работу” этого процесса. Это было сказано в связи с появлением болей в спине и прогрессирующей слабости. “Этого молодого человека ожидает трагедия неподвижности, и мы бессильны ее предотвратить”. Повесть была написана в 1934 г., когда в нашей стране еще не применялись гормональные средства и современные нестероидные противовоспалительные препараты – оставалось лишь курортное лечение.
Наряду со скованностью в суставах у Корчагина отмечался синдром вторичного радикулита, который является одним из осложнений заболевания: “он просиживал …без перерыва восемь часов не евши, так как спускаться на завтрак и обед с третьего этажа в соседнюю столовую оказалось не под силу: часто немела то рука, то нога. Иногда все тело лишалось способности двигаться… Когда надо было ехать на работу, он вдруг не находил в себе силы подняться с постели. Пока это проходило, он с отчаяньем убеждался, что опаздывает на целый час”. Позже “отказалась подчиняться левая рука. Это было тяжело, но вслед за ней изменили ноги… и я с трудом добираюсь от кровати к столу”. Другим грозным осложнением был иридоциклит, внезапно развившийся у Павла и приведший к окончательной слепоте.
Известно, что полученная в юности черепно-мозговая травма сопровождалась потерей зрения на правый глаз (“глаз ослеп, но снаружи вид нормальный”). Однако “болезнь (спондилоартрит. – Авт.) делала свое дело.
Огнем нестерпимой боли запылал правый глаз Корчагина, от него загорелся и левый…темной кисеей затянулось все кругом него”. Таким образом, мы можем наблюдать последовательное развитие анкилозирующего спондилоартрита, дебютирующего по типу периферической формы заболевания.
В 1848 г. в рассказе “Живые мощи” И.С. Тургенев ярко описывает внешний вид женщины, страдающей системной склеродермией (ССД).
Описание настолько точно, что ведущий в нашей стране специалист по этому заболеванию Н.Г. Гусева, читая молодым ревматологам лекции по ССД и отдавая должное писателю, начинает выступление со следующей цитаты: “Голова совершенно высохшая, одноцветная, бронзовая – ни дать ни взять икона старинного письма; нос узкий, как лезвие ножа; губ почти не видать, только зубы белеют и глаза, да из-под платка выбиваются на лоб жидкие пряди желтых волос. У подбородка, на складке одеяла, движутся, медленно перебирая пальцами, как палочками, две крошечные руки тоже бронзового цвета… Лицо не только не безобразное, даже красивое, – но страшное, необычайное… по нем, по металлическим его щекам, я вижу – силится…силится и не может расплыться улыбка”. Амимия характерна для таких больных (“она пела, не изменив выражения своего окаменелого лица”).
У Лукерьи, по-видимому, был свойственный ССД склерозирующий миозит (“до кружки-то я сама дотянуться могу: одна рука у меня еще действовать может”). Возможно, наряду с миозитом у больной имелась нейропатия: “Спать-то я не всегда могу. Хоть и больших болей у меня нет, а ноет у меня там, в самом нутре, и в костях тоже; не дает спать как следует”.
Согласно Международной классификации болезней (МКБ) 10-го пересмотра (1990 г.), к ревматическим заболеваниям относят спондилопатии, которые, в свою очередь, включают в себя остеохондроз позвоночника, радикулит. В художественной литературе часто описываются способы лечения радикулярного синдрома. Вот некоторые из примеров.
“Однажды со мной ни с того ни с сего случился прострел, и фрау Грабау… чуть не силком уложила меня в постель с грелкой” (С. Моэм. “Острие бритвы”).
“ – А что у него было, у твоего отца?
– Прострел в пояснице, не мог ни рукой, ни ногой пошевельнуть.
– И что же с ним сделал твой Шамбрелан?
– Он мял ему спину, как тесто месят, обеими руками! И через два часа все прошло!” (Ги де Мопассан. “Зверь дяди Бельома”).
Не правда ли, с такими методами лечения и в наше время встречается каждый?
В завершение нашего обзора вспомним случай остеоартроза, описанный в известном всем рассказе О’ Генри “Родственные души”. Из-за болей в плече квартирный вор “работает” все с большим трудом, особенно в сырую погоду, а его потенциальная жертва, старый джентльмен, вот уже неделю “лишен возможности одеваться без посторонней помощи”. Вору, конечно, болезнь причиняет больше неудобств: боль “набрасывается, когда не ждешь” (стартовые боли), и что самое обидное – по ночам, “когда самая работа”.
Читателю предоставляется возможность, как оспорить некоторые предположения автора, так и самому дополнить перечень описаний ревматических заболеваний в художественной литературе. Ведь в редкие часы отдыха врачи все же позволяют себе читать, и это правильно, ибо, как сказал Марк Твен, “если врач ничего не знает, кроме медицины, то вполне возможно, что он не знает и ее”.
Литература:
1. В.А. Насонова, М.Г. Астапенко “Клиническая ревматология”. М., “Медицина”, 1989 г.
2. “Клиническая ревматология”/ Под ред. Х.Л.Ф. Каррея. М., “Медицина”, 1990 г.
3. Я.А. Сигидин, Н.Г. Гусева, М.М. Иванова “Диффузные болезни соединительной ткани”. М., “Медицина”, 1994 г.
Источник