Дети получившие ожоги в роддоме

В нашу редакцию обратилась улан-удэнка Екатерина Маркова. 8 февраля она впервые стала мамой. У нее родился здоровенький сынишка. Однако вместо долгожданных хлопот о ребенке, ей приходится терпеть жуткие боли. 30-летняя девушка не может встать с кровати, а все из-за того, что во время кесарево сечения Екатерина получила ожоги 6% тела 1-2-3 степени. 

Об обстоятельствах случившегося и состоянии пострадавшей, – в материале «Информ Полиса». 

«Будто иголками тыкают»

В городском перинатальном центре Улан-Удэ Екатерина Маркова оказалась 4 февраля, так как наступала дата родов. Девушка поступила на сохранение в патологическое отделение. Схваток у нее не было, поэтому 8 февраля медработники обследовали роженицу. 

– По УЗИ они сказали, что у ребенка двойное обвитие пуповины и уже гипоксия, то есть угроза того, что он умрет. По КТГ посмотрели, что у малыша базальный ритм низкий, сердцебиение ниже 120 и экстренно меня отправили на кесарево сечение. Плодный пузырь когда проткнули, я лежала с 9 до 14 часов. Под наркозом я была, даже не поняла, что произошло. Ассистенты спиртом грудь обработали, ноги обработали и пеленкой накрыли. Разрезы не делали. Электрод лежал под левой ногой на заземлении. Я почувствовала, что у меня в коленях как будто иголками тыкают. Я думаю, мало ли, может быть так наркоз действует. Потом услышала, что ассистенты почувствовали, что из-под пеленки дым пошел, где ноги. Я видеть-то не видела, все было занавешено. Они быстро пеленку сдернули, начали обрабатывать ноги. Я чувствовала, что они касаются ног. А на боку они даже сами не видели, что был ожог, – делится воспоминаниями молодая мама. 

Сама операция по родовспоможению состоялась в 15 часов. Ребенок родился в 15:23. После этого Екатерину Маркову начали приводить в чувства. Тогда один из ассистентов увидел под простыней, что на левом боку девушки кожа белого цвета. 

– Подозвал врача: «Смотрите. Что это такое?». Явных ожогов не было видно. Это уже потом оно все волдырями пошло, кожа начала надуваться и все ожоги появились. Полностью вся кожа сгорела и начала слазить. Потом они пригласили хирурга, чтобы он все это обработал. Заведующий отделением, главный врач говорят: «В нашей практике это первый случай. Никогда такого не было». Я говорю: «Может быть оборудование старое, что произошло-то?». «Нет. Вот до тебя четыре операции сделали, все было нормально. После тебя делали операции, все было нормально», – говорит пострадавшая. – Я понимаю, они там может быть и не виноваты, но это же произошло в их учреждении. Они должны все равно как-то ответить. Либо пускай проверку проведут и выяснят, что произошло. Тем более такой случай впервые произошел. Может быть сегодня я пострадала, а завтра кто-то еще пострадает, и никто об этом не узнает. 

Екатерина получила ожог всего левого бока, левой груди, правой ноги и немного левой. В ГПЦ пригласили главного внештатного комбустиолога Минздрава РБ Сергея Бутуханова, чтобы тот поставил диагноз. Он звучал так: «Термический ожог 1-2-3 ст. области внутренней поверхности правого коленного сустава, нижнего наружного и внутреннего квадратов левой молочной железы, по левой боковой поверхности туловища S = 6%». Также врач дал рекомендации по лечению. 

Так выгядели ожоги ранее

«Только маме не показывай»

После операции Екатерину Маркову перевели в отдельную палату, затем в другую. Перевязки с мазями ей делали в ГПЦ, больше никаких предложений по дальнейшему лечению она не получала. Сейчас бинты, пластыри и мази покупает ее муж и мама. 

Пострадавшая говорит: врачи не давали прогнозов о том, когда у нее заживут ожоги. В итоге в перинатальном центре девушка с новорожденным сыном провела до 16 февраля. 

– Врач, который меня оперировал, говорит: «Хорошо, что не было на вас никакого синтетического белья, потому что вы бы сразу загорелись на этом столе», – с изумлением приводит она слова доктора. – Вроде как врачи сошлись во мнениях, что это якобы пары спирта под пеленкой или большая концентрация паров спирта в операционной. Произошло короткое замыкание, спирт не выветрился, и под пеленкой получились термические ожоги. Они извинились и всё. Хорошо, что ребенок здоровый, не пострадал. 

По словам улан-удэнки, о случившемся инциденте в ГПЦ ее родственникам не сообщили. Обо всем близкие узнали от самой Екатерины. Кстати, девушка подписывала документы при поступлении в центр о том, что разрешает сообщать информацию о ней своим родственникам. 

– Я заместителю главного врача задавала вопрос: «Зачем я тогда заполнила все эти согласия на обработку персональных данных, чтобы информацию сообщали доверенному лицу – мужу, что любую информацию можно дать всем родственникам»? Она сказала: «Если человек находится в бессознательном состоянии, то мы можем сообщить. А так мы не обязаны были звонить». Это же не просто какой-то случай. ЧП произошло. Можно было бы какое-то исключение сделать. Я сама рассказала. И то маме не хотела говорить, давление еще поднимется, переживать будет. Поэтому старшей сестре своей отправила, потом только мама узнала, – отмечает Екатерина. 

– Она скрывала от меня, – подтверждает Наталья Верхотурова, мама пострадавшей. – Старшой сестре отправила фото: «Только маме не показывай». Если бы я сразу узнала, я бы поехала в первый день к главврачу. А потом старшая сестра показала снимки, которые Катя отправила, мы здесь уже подняли бучу, что надо куда-то писать, звонить. 

После выписки девушка один раз приходила в центр на перевязки. Наверняка у нее останутся рубцы от ожогов. Сейчас Екатерина с трудом встает с кровати, не может за собой ухаживать. 

– Ожоги покрываются коркой, но она кожу всю стягивает. Я не могла кормить изначально обожженной грудью, болезненно. Все меньше и меньше молока, и сейчас его уже нет. Мы на искусственном вскармливании. У меня уже шов не так болит, как эти ожоги. Если бы не они, я бы уже бегала, скакала сама с ребенком. Тяжело встать, элементарно сходить в ванну, чай попить. Приносит боль все это. А ребенка надо и на руки, перепеленать, искупать. Это вообще нереально, – с тоской говорит она. – Прошу, чтобы мне помогли, посодействовали. Я так поняла, если они не сказали родственникам, положили меня сначала в одну отдельную палату, потом в другую, не хотели меня выписывать, раз не давали никаких прогнозов. Я думаю, они хотели это все скрыть, чтобы не было шумихи, что такой случай произошел, чтобы все это потихонечку улеглось. 

Сейчас женщина едва встает с кровати. Фото: Иван Алексеев

«Первый случай за всю практику»

На вопрос о том, что стало причиной удара током Екатерины Марковой во время операции, в Городском перинатальном центре отвечают, что поражение, полученное женщиной, не является электротравмой. 

– В данном случае имело место термическое поражение участков кожи ввиду воспламенения паров спирта, при проведении электрокоагуляции. Поражения электрическим током в данном случае не было, – отмечают в учреждении. – По результатам осмотра комбустиолога диагностированы ожоги I-II степени (без третьей степени, как написано в заключении – прим.авт.) боковой поверхности туловища слева, левой молочной железы и внутренней поверхности правого коленного сустава. Площадь поражения составила 6%. Администрация перинатального центра приняла меры по восстановлению здоровья пациентки, закупила и передала необходимые лекарственные препараты и изделия медицинского назначения. После выписки продолжается оказание помощи в лечении и восстановлении пациентки. 

В ГПЦ ежегодно проводится до 2 000 операций кесарево сечение и, как отмечают в учреждении, за всю практику случай с Екатериной стал единственным. 

– К сожалению, подобные случаи зафиксированы как в зарубежной, так и в отечественной медицине при проведении хирургических операций, – добавляют в центре. 

В министерстве здравоохранения Бурятии сообщают, что по данному факту будет проведена внеплановая проверка в рамках ведомственного контроля качества и безопасности медицинской деятельности в ГАУЗ «Городской перинатальный центр Улан-Удэ». При наличии нарушений руководителю медицинской организации будет выдано предписание об устранении выявленных нарушений.

Автор: Валерия Бальжиева, Номина Соктуева