Ожоги в пожаре хромая лошадь
5 декабря исполнилось 10 лет со дня трагедии в клубе «Хромая лошадь». Многим пермякам сложно молчать, вспоминая страшный пожар. Каждый пережил это как личную трагедию, даже если в ту ночь в «Хромой лошади» не было его знакомых.
Личные ленты социальных сетей жителей города сегодня полны трогательных слов, страшных воспоминаний, риторических вопросов о том, что изменилось.
Корреспонденты «АиФ-Прикамье» решили собрать некоторые из воспоминаний.
Вспоминая события тех дней, Тамара Геннадьевна тихонько сглатывает слёзы и пытается держать себя в руках. Её дочь Ирина Банникова – одна из тех, чью судьбу безжалостно растоптала необузданная «лошадь».
«Моя младшая дочь Марина первая узнала о пожаре и приехала в клуб, – вспоминает Тамара Оборина. – Около входа в клуб лежало множество мёртвых чёрных людей. Дочь перешагивала через трупы, заглядывала им в лица, искала Ирину. Когда я приехала, уже всё было оцеплено. Мы поехали по больницам Перми, но Ирины нигде не было. Нам сказали, что потерпевших увозили ещё и в Закамск. Мы туда. Зашли в больницу – и прямо у входа лежит моя дочка: чёрная, голая… Моя красавица… Ещё в сознании, она посмотрела на нас – и всё. Я тогда облегчённо вздохнула – жива. Ночь мы просидели около реанимации. На следующий день Иришку вместе с другими пострадавшими погрузили в самолёт и переправили в Питер. Как рассказывала потом девушка, которая была в сознании, было очень душно, люди задыхались. Некоторые умерли в самолёте. Мы полетели следом за Иришкой. Она была в коме. Питерские врачи сказали: 50х50. А один вынес приговор – даже не надейтесь.
Тамара Геннадьевна полмесяца отмывала чёрное тело дочери от сажи. Несколько дней расчесывала её волосы. С ужасом смотрела на черноту и кусочки пластмассы, выходящие из трубочек, вставленных в пищевод дочки. А по ночам в туалете она рыдала и просила Бога о помощи…
Через две недели Ира вышла из комы. «Девочка перспективная, идёт на поправку», – наконец услышала мать от врачей. Потом было «путешествие» по нескольким больницам. Да, Ирине повезло – она осталась жива. Однако через год лечения, когда её привезли из больницы домой, слово «повезло» смогли сказать не все: бывшая некогда энергичная девушка неподвижно сидела в инвалидном кресле и ни на кого не реагировала.
Тамара Геннадьевна, диспетчер отделения железной дороги, сразу после пожара рассчиталась с работы. Было ей тогда 52 года, и на пенсию она не собиралась: столько сил ещё было и здоровья. Но надо было поднимать дочь. То, что выпало на долю этой женщины, можно назвать подвигом матери. На неё легли заботы о внуке, о пострадавшей дочери. Все 10 лет она продолжает заниматься с Ириной.
Девушка выжила чудом, но у неё оказалась повреждена затылочная часть мозга, отвечающая за двигательные функции. Даже израильские медики разводили руками – сделать ничего нельзя. Врачи решили, что из вегетативного состояния она не выйдет.
Три года Ирина лежала без движения. Но энцефалограмма зафиксировала: мозг в порядке! Ирине порекомендовали заниматься на тренажёре «MOTOmed». В Перми такой аппарат Тамара Геннадьевна не нашла, да и на пенсию его было бы не купить: он стоит от 200 до 650 тысяч рублей. Неожиданная помощь пришла из Петербурга. Алексей Н. сделал то, что, наверное, должны были сделать пермские чиновники: он купил этот тренажер для 33-летней Ирины. Откуда узнал? Прочитал в статью в газете «АиФ-Прикамье», и они с женой решили помочь.
«Очень нам помог тренажёр, – рассказывает Тамара Оборина. – Иришка сама стала спускать ноги с кровати, двигать руками. Я начала ставить её на ноги, конечно же, поддерживая. Шагать пока не могли. Но это был такой прогресс, поверьте мне!
Не поверить этой женщине нельзя.
Спустя 10 лет Ирина по-прежнему нуждается в ежедневном уходе.
Журналист Марина Сизова (сейчас редактор «АиФ-Казань») в ту ночь была на месте пожара что называется «по работе». До сих пор хранит подобранный там праздничный музыкальный диск, который дарили всем гостям в честь восьмилетия клуба.
«Не слушала его ни разу за все эти 10 лет. Их было много – этих праздничных дисков, разбросанных в чавкающей грязи после тушения клуба пожарными, – вспоминает журналист. – В тот день, это же вроде была пятница, мы собирались с подружками, в кои-то веки решили вместе пообедать, как всегда обсуждали дела, среди разговора – и о том, где и как пройдут новогодние корпоративы.
– У нас в «Хромой лошади» 25 или 26 декабря, – сказала одна из девочек.
– Наши часто ходят обедать – центр города, рядом с работой и неплохая кухня.
– А давайте тогда в «Хромой» соберемся как-нить ещё до нового года, – решаем мы.
Вечером, перед пожаром, – встреча уже с другими друзьями ещё в одном кафе в центре города. Запозднились, а заведение работает до 23 часов.
– Может, еще где-нибудь посидим?
– В «Хромой лошади»? Недалеко отсюда.
– У них праздник, наверное, все занято. Впрочем, может, есть места.
Но уже лень, хочется выспаться, и мы расходимся по домам.
Спать ни этой ночью, ни следующей не удалось. Мужу (он тоже журналист) позвонили из московского РИА, мне – мой тогдашний редактор, у неё в этот день (4 декабря) день рождения.
Такси, казалось, тащилось слишком долго, очень-очень медленно.
Вокруг ночного клуба уже выстроилась цепочка из омоновцев. Её штурмом пытались разорвать обезумевшие от горя люди – пытались пробиться к зданию клуба.
– Сереж, пусти-а, – вижу тогдашнего командира пермского ОМОНа.
– Не могу, журналистов сказали не пускать.
Дальнейшие просьбы были бессмысленны.
И все же в здание мы попали. Темень, гарь, растерянность, ошеломление, ужас… Хотя нет, осознание, что произошло, всегда приходит намного позже.
Брошенные сумочки, одежда… Но особо в памяти на разный лад надрываются телефоны, оставшиеся без хозяев.
– Испанские актеры, которые должны были выступать, вроде все выбежали. А наши сотрудники не все. Сережа погиб, он же совсем ещё молоденький, тело его достали на моих глазах, увезли в морг, а его жене вот-вот рожать, – чуть не плакала исполнительный директор клуба Ефремова.
И растерянно доставала для следователей документы: «Меня посадят, да?» (приговор – 4 года колонии –прим. ред).
По рации в это время передают, что поймали по дороге в Екатеринбург соучредителя клуба Анатолия Зака, который пытался скрыться.
Утром весь город толкался в соседнем с «Хромой» здании – КДЦ, где расположился штаб, были вывешены списки – кто в больнице, кто погиб. Список рос на глазах и все время пополнялся.
– У меня муж там работает, вы не знаете, где он? – спрашивала всех девушка с огромным животом.
– Сергей? – называю я имя и фамилию.
– Да, Сережа. Вы что-то знаете? – мелькает у неё надежда в глазах.
– Н-н-нет, нет, – уклоняюсь. – Просто да, слышала, что он работает…
Нахожу психологов, прошу, чтобы особое внимание уделили беременной, что у неё мог погибнуть муж, по крайней мере, очень велика вероятность, но точно неизвестно, поэтому не надо её волновать, но ей очень-очень нужна будет помощь.
Цепляемся взглядами с Дмитрием Быковым. Что он здесь делает, не понимаю, предполагаю, что возможно обозналась, но его трудно перепутать с кем-либо. Не подошла – не тот случай. После он напишет поэму про «Хромую лошадь».
Больницы, морги… И там, и там уже знакомые лица – те, с кем встречались, говорили в штабе.
Сначала все лелеяли надежду, что их родные не отвечают на звонки, потому что сели телефоны или что просто не до того в суматохе. Затем надеялись, что найдут их в больницах. Лишь бы не в морге. А потом мы встречаемся у морга.
– И вы тоже. Нашей здесь нет, и в больнице нет, – подходит ко мне у морга пожилая пара, они единственные не плачут и у них не каменные лица, у них есть ещё надежда. – Вы же журналист, может, вы знаете, в какие ещё больницы нам ехать?
Несколько дней после трагедии с моего лица не сходят красные пятна, я пытаюсь их замазать тоналкой. Грешу на бессонные ночи и переживания. Но, скорее всего, это следы от отравления в клубе. От токсичных веществ.
Спасатели, полицейские, следователи – наверняка отхватили сполна. Большинство из 156 человек, погибших в «Хромой лошади», умерли не от огня.
Город ещё долго не понимает, как дальше жить с этой бедой, после такого глубокого ожога.
За год до этого упал Боинг. Уже тогда казалось, что это горе слишком большое для маленького города. В миллионной Перми у каждого в том рухнувшем самолете оказались либо близкие, либо знакомые, либо знакомые знакомых. И страшнее, думалось, уже ничего не может случиться. А тут пожар в «Хромой».
Постарели отцы и мамы погибших, выросли дети без родителей, пострадавшие до сих лечат раны, владельцы клуба уже вышли из тюрем и развивают новые бизнесы.
10 лет прошло. А как будто вчера».
Руководитель благотворительного фонда «Дедморозим» Дмитрий Жебелев сегодня опубликовал пост в Фейсбуке. Пожалуй, его слова дают нам надежду, что после трагедии всё-таки что-то изменилось. Пусть и не в системе, но внутри нас самих.
«Ничего не произошло, но всё изменилось. Я хорошо помню ощущение первых дней после пожара в «Хромой лошади». Когда ты едешь в трамвае, а вокруг тебя только знакомые лица. Потому что все они одинаково печальны – и ты понимаешь, что вы чувствуете одно и то же. Вы больше не чужие друг другу люди, хоть и не знакомы. И ещё предчувствие – ну вот сейчас точно должно случиться такое, что навсегда изменит вашу общую жизнь. Не могут же полторы сотни людей просто умереть в одну ночь, и всё на этом. Даже спустя 10 лет не произошло ничего. Но кое-что изменилось.
Не случилось никакого чуда: чиновники не перестали воровать, бизнес не стал больше заботиться о пожарной безопасности, система здравоохранения так и не способна ни на что, кроме героизма отдельных медиков. А то и хуже, пожалуй, стало. Даже это печальное единение людей вскоре схлынуло. На мгновение вспыхнув снова лишь когда в «Зимней вишне» сожгли ещё десятки жизней.
Как-то один высокопоставленный чиновник сказал мне: «Вы что, на обычных людей надеетесь? Даже после «Хромой лошади» в сборе средств пострадавшим только предприятия помогали. И то, когда их просили. Ни один простой человек не помог. И вам никто ни копейки не даст!» Не знаю, правда ли это. Но тогда люди дали 13 с лишним миллионов рублей. Хоть и не мне, а на лечение девочки, которая, кстати, чудом выздоровела.
За десятилетие те обычные пермяки создали целую инфраструктуру взаимопомощи. Есть тысячи незнакомых людей, которые за это время вместе спасли сотни жизней. Они уже не чужие мне. И друг другу. Теперь вряд ли найдётся хоть один чиновник, который повторит ту цитату. Потому что, скорее всего, он сам среди них.
Тогда, после пожара в «Хромой лошади», так ничего и не произошло. Но с тех пор кое-кто изменился».
Источник
Ровно 10 лет назад, ночью 5 декабря 2009-го, на телефоны спасателей в городе Пермь (Россия) обрушился шквал звонков. Кричали люди, и поначалу казалось, что случился какой-то теракт. Никто и представить не мог, что за считаные мгновения в обычном ночном клубе от пожара погибнут 156 человек.
Подобные трагедии случались и раньше. Зимой 2003-го в клубе Station в США погибла сотня человек, когда от пиротехники во время концерта рок-группы занялись огнем стены и потолок, отделанные пенопластом. Все бросились к узкому главному выходу, где случилась давка, и люди погибли от ожогов и удушения. Через год в клубе República Cromañón в Аргентине при похожих обстоятельствах стали жертвами 194 человека.
Увы, история повторилась через несколько лет в российском городе Пермь. Декабрьская трагедия 2009-го в печально известном клубе «Хромая лошадь» потрясла многих. 156 человек погибли (за жизнь последней из жертв врачи сражались три месяца), еще 78 пострадали — многие из них остались инвалидами. Тяжело подсчитать, сколько людей потеряли в этом пожаре родных. Известно, что около 60 детей лишились кого-то из родителей, а 15 остались круглыми сиротами. Пожар стал крупнейшим по числу жертв в современной российской истории.
Снимок одной из жертв у стихийного мемориала возле стен ночного клуба. Фото сделано в декабре 2009-го
«Были слышны крики, звонки разрывались, — вспоминал для издания 59.ru спасатель Андрей Андреев о том, как узнали о пожаре в „Хромой лошади“. — В эфире шел какой-то бред. Диспетчер даже не сразу смог объяснить, что произошло. Звонки шли друг за другом. Звонившие кричали. Возможно, это были пострадавшие. Кто-то кричал, что видит, как люди лезут через окна, кто-то сказал, что горит одноэтажное здание. В тот момент мы еще не понимали, насколько страшное ЧП там произошло».
Кстати, пожарная часть находилась в сотне метров от сгоревшего ночного клуба, и самым первым сообщившим был прибежавший туда обгоревший гость вечеринки.
В ту ночь в клубе «Хромая лошадь» отмечали 8 лет со дня открытия заведения. Здание было переполнено: при наличии 50 посадочных мест внутри собрались аж 300 человек.
Около часа ночи на сцене танцоры выполнили номер, под музыку вспыхнули фейерверки, установленные на полу. Затем ведущий пригласил подойти к сцене тех, кто тоже в этот день празднует день рождения. В этот момент люди и заметили, что у потолка — густой черный дым. Ведущий отреагировал: «Дамы и господа, мы горим!» Но кажется, по этому торжественному возгласу люди не до конца поняли, какая опасность им грозит. Счет шел на минуты, а точнее — на вдохи.
«Я тоже не паниковал, в зале я видел легкое зарево и даже не осознавал, что все это может так серьезно закончиться. Но буквально через мгновение из вентиляционного отверстия под потолком гримерки пошел густой дым, — рассказывал изданию 59.ru Андрей Кострулев, который в ту ночь работал в клубе аниматором. — Было такое ощущение, что кто-то включил вентиляцию, и этот черный дым в секунды заполнил нашу раздевалку. Меня спасло то, что я знал, куда идти, хотя табличек не было. [Потом] мне позвонил ночной администратор клуба. Я спросил: „Ты как? Где?“ Он ответил: „Немного подгорел, надышался, в больницу везут“. А потом я узнал, что он умер. И сейчас я понимаю, что выйти оттуда не было гарантией того, что ты выживешь. Я тоже успел надышаться. И я не знаю, вышел бы я, сделай еще пару-тройку вдохов».
Возле больницы люди просматривают списки с именами пострадавших. Фото: Reuters
По воспоминаниям спасателей, на момент приезда спецтехники у перекрестка возле здания лежали люди — вероятно, выбежали сами в шоковом состоянии на последних силах, но, надышавшись ядовитым дымом, погибли. Снаружи здания не было видно огня, а внутри была лишь темнота. Рядом в обгоревшей одежде бродили люди.
«Они двигались, как зомби. Я не могу подобрать других слов. И сейчас я не знаю, живы ли они остались, — говорил спасатель Андреев. — Шли босиком, одежды на них почти не было, я видел, что к телу прилипли синтетические лохмотья. На голове обожженные остатки волос. Они шли к нашим синим маякам на машинах с квадратными глазами и только шептали: „По-мо-ги-те…“. <…> Каждого человека [внутри здания] мы вдвоем брали за руки и за ноги. Все они были без сознания, у нас даже не было времени, чтобы остановиться и проверить пульс: надо было максимально быстро выносить людей из этого ада».
Спасатель упоминал, что поначалу считал, сколько вынесли людей, пока не сбился. А сбился он примерно на сотне.
Ночь 5 декабря. Полиция охраняет вход в клуб, где случился пожар
Причина трагедии оказалась до боли простой: во время выступления был организован фейерверк из так называемого холодного огня. Это низкотемпературный вид пламени, который часто используют в пиротехнике и для разных спецэффектов. Но температуры этого пламени на верхней точке хватит, чтобы поджечь бумагу. Фатальным оказался тот факт, что помещение клуба было декорировано ивовыми прутьями и холстом — стены и низкий потолок (да еще из пенопласта, для лучшей шумоизоляции, ведь бар находился в пристройке к жилому дому). Все это вместе с накопившейся пылью быстро охватил огонь. Толпа ринулась к выходу, а через какое-то время погас свет.
«Я зашел туда, — говорил еще один спасатель, Владимир Тарасов. — Однажды я задавал себе вопрос, что такое ад. Я его увидел там. <…> Увидел [внутри]: слева на коленях стоит девушка, ее голова была опущена. Она как будто молилась… Я думал, что она жива, но как только коснулся ее, она упала. Я сделал к ней шаг вперед, и у меня перехватило дыхание: за ней между четырьмя столами лежала гора тел… Чуть ли не до потолка. Молодые мужчины, женщины, они все были переплетены между собой. <…> Они не дошли до выхода совсем немного, буквально несколько шагов. И я думаю: даже если эти люди не успели выйти, хотя находились так близко от выхода, что говорить о тех, кто был там дальше, в глубине зала?»
По воспоминаниям мужчины, на этих людях одежда была почти цела, то есть они просто задохнулись.
Спасатели заносят в самолет одного из пострадавших, чтобы перевезти в московскую больницу
По своей планировке заведение было сложное: основное пространство разделяли две барные стойки, вокруг них повсюду столики, некоторые были спрятаны за деревянными изгородями. Ни с одной точки помещение не просматривается полностью, в здании лишь один основной выход, отделенный коридором. О существовании еще одного, служебного выхода знали лишь сотрудники. Эвакуационных не было вовсе.
«Вообще не было никаких ориентиров, — подтвердил местным журналистам очевидец Андрей Кострулев, который спасался через служебный вход. — В темноте я запнулся о столик, не удержался и упал. Вдруг услышал, что рядом кто-то тоже пытается выбраться через кухню. Этот человек открыл эту массивную дверь, ведущую во двор, я пополз на звук. Вдруг понял, что нахожусь как раз на лестнице, которая ведет на улицу. Как-то начал карабкаться, ближе к выходу меня схватили в охапку и вытащили на улицу. Это были наши танцоры. <…> Мне просто повезло выжить, потому что ранее я был там пару раз — когда позвали на подработку, приходил туда через этот служебный вход, чтобы посмотреть на то, как проводят вечеринки. И если бы я не знал, куда двигаться, на ощупь я бы точно не выбрался из этого лабиринта».
Раньше на этом месте был магазин с большими панорамными окнами, но от них остались лишь небольшие «бойницы» — остальное было заложено для клуба кирпичом. Бежать было некуда. Главный вход, по воспоминаниям спасателей, был забит телами людей. Даже сохранились видеозаписи, сделанные посетителями в ту ночь: толпа пытается открыть основные двери полностью, на две створки, но безуспешно. Кому-то удается выбежать, другие теряются под ногами, а потом на записи — ничего, один дым.
«Некоторые пострадавшие никак не могли прийти в себя из-за шока. Одного мужчину со следами копоти на лице и теле не получалось погрузить в скорую — он бился в истерике, вырывался», — рассказывал спасатель Денис Кольцов.
Как позже установит экспертиза, больше всего людей погибли от ожогов, остальные от отравления продуктами горения.
По факту пожара были возбуждены два уголовных дела: за нарушение требований пожарной безопасности, а также за причинение смерти по неосторожности. Тогдашний президент России Дмитрий Медведев высказался: «Хозяева этого шоу — безответственные мерзавцы. Но надо посмотреть и на роль госструктур».
Женщины оплакивают свою погибшую подругу — 30-летнюю Лилию Калашникову, которая погибла в клубе «Хромая лошадь». Фото: Reuters
Во время расследования выяснялись все новые и новые факты: контролирующие органы знали о нарушениях, но ограничивались штрафами от 100 до 1500 российских рублей, вместо того чтобы закрыть клуб. На месте нашли документацию, и там были поддельные документы на заведение. А тогдашний советник председателя Конституционного суда РФ Владимир Овчинский в интервью «Радио Свобода» и вовсе заявил:
«Сваливать только на мелкие взятки, как об этом писалось в прессе, полная ерунда. Вопрос упирается в то, кто являлся реальным владельцем „Хромой лошади“. А реальный владелец „Хромой лошади“ возглавлял общественный экономический совет при губернаторе края и являлся лицом, на региональном уровне, из числа неприкасаемых. Вот почему „Хромую лошадь“ обходили стороной. А если даже и делали предписания, то не проверяли, насколько точно они исполнены».
Кадры из «летающего госпиталя» — самолета, которым перевозили пострадавших из Перми в Москву. Всего для спасения людей были организованы 12 таких рейсов, кроме столицы пациентов отправляли еще в Санкт-Петербург и Челябинск. Фото: Reuters
125 томов уголовного дела. Фигурантами стали восемь человек. Это соучредитель клуба Анатолий Зак, арт-директор Олег Феткулов (в пожаре он потерял жену), исполнительный директор Светлана Ефремова. Двое пиротехников — Игорь и Сергей Дербеневы. А также главный пожарный инспектор Пермского края Владимир Мухутдинов и двое его подчиненных, Дмитрий Росляков и Наталья Прокопьева. Почти все они вину не признали.
Еще один фигурант, фактический руководитель клуба Константин Мрыхин, был объявлен в розыск, и его судили позднее, после экстрадиции из Испании. А десятый подозреваемый по делу, соучредитель и арендатор «Хромой лошади» Александр Титлянов, скончался в больнице от ожогов и отравления дымом еще спустя четыре дня после пожара.
Процессы длились два с половиной года. Всех, кроме начальника пожарной инспекции, наказали различными сроками в колониях-поселениях или лишением свободы — от 4 до почти 10 лет. Почти все вышли чуть раньше, многие попали под амнистию. На данный момент они отбыли наказание.
Правительство Пермского края в полном составе сразу после трагедии сложило с себя полномочия, но на время расследования чиновники оставались в статусе исполняющих обязанности — остались на должностях и после судов.
Из-за трагедии по стране прошли масштабные проверки. В СМИ упоминалась цифра, якобы в течение года в России были закрыты на время или вовсе 18% ночных клубов. Похожие рейды проходили и в Беларуси. А в России через год после пожара запретили использование пиротехники на митингах, сценических и спортивных площадках, балконах и крышах зданий.
В недавнем интервью изданию «Комсомольская правда» гособвинителя по этому делу, Вадима Казаринова, спросили: можно ли было избежать трагедии? Ответ был один: да, если бы каждый из участников этой истории ответственно выполнял свою работу.
Если вы заметили ошибку в тексте новости, пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter
- Темы: В мире, история, происшествия, катастрофы, пожары, теракты
- Страны: Россия, Аргентина, США
Источник